Почему история хрусталя князя Юсупова была такой короткой?
История хрусталя в Архангельске коротка — всего 13 лет — и малоизвестна большинству экспертов и коллекционеров, но тем не менее она очень интересна и полна сюрпризов.
Рубеж XVIII и XIX веков ознаменовался интенсивным строительством усадеб в России. Для украшения парадных апартаментов требовалось множество художественных предметов, что привело к росту спроса на прикладное и декоративное искусство. В то время повсюду рядом с великолепными усадебными дворцами возникали фабрики по производству белья, тканей и шелка, а также кирпичных, стекольных и керамических изделий. Владельцы Архангельского имения, князья Н.А. Голицын и Н.Б. Юсупов, не остались в стороне от этих начинаний. Среди прочих «заведений» в имении была построена фабрика по производству хрусталя.
Первое упоминание о ней встречается в «Описании построек в деревне Архангельское», составленном в сентябре 1810 года в связи с покупкой этого имения под Москвой князем Н.Б. Юсуповым. Из документов следует, что попытки производить и отделывать хрустальную посуду предпринимались еще при предыдущем владельце, князе Н.А. Голицыне.
В конце 1811 года началось строительство нового павильона с печью для плавки хрусталя. Юсупов был настолько заинтересован в скорейшем запуске нового производства, что даже сам составил спецификации на закупку материалов.
К сожалению, его планы были сорваны войной 1812 года. Архангельское было разграблено не только вражескими войсками, но и восставшими крестьянами. Фабрика была полностью разрушена. Управляющий большим домом доложил владельцу: «Все на хрустальной фабрике, такие как инструменты и другие предметы, было разбито и разграблено, а все материалы украдены».
После отступления французов первым делом в имении приступили к восстановлению большого дома, а первое упоминание о хрустальной фабрике относится к июню 1813 года. В августе того же года из Тулы в Архангельское прибыл крепостной князя Юсупова Алексей Муратов, «стекольный мастер», который управлял фабрикой до ее окончательного закрытия в 1826 году.
В январе 1814 года начались активные работы по налаживанию производства. В первые летние месяцы начали плавить «сырье», а в августе Юсупов получил первый отчет о 337 единицах различной посуды. С этого момента хрустальная фабрика, состоящая из плавильного шатра с печью, шлифовальной мастерской и гончарной мастерской, начала работать на полную мощность, из года в год увеличивая производственные мощности и расширяя ассортимент продукции.
Коллектив мастеров и подмастерьев, сформированный к лету 1814 года, оставался практически неизменным до закрытия фабрики. Во главе стоял мастер по хрусталю Алексей Муратов, который, очевидно, знал все тонкости ремесла. Он либо сам закупал материалы и инструменты, либо отбирал образцы, которые затем закупались конторой. Без него не готовился «материал» для плавки, так же как без него подмастерья не занимались декоративной обработкой посуды.
Подмастерьями на фабрике были Ермолай Васильев и Василий Фролов, оба из которых, как и Муратов, были профессиональными хрустальщиками. Однако князь Юсупов, желая иметь в Архангельске «все самое лучшее», не удовлетворился этим и в 1814 году отправил их учиться на Императорскую стекольную фабрику. Следует отметить, что Н.Б. Юсупов руководил этим предприятием с 1792 по 1802 год и, вероятно, лично знал многих мастеров. В качестве наставника для своих хрустальщиков он выбрал титульного советника Семёна Леонтьевича Аевашева, который также курировал производство в Архангельске. По крайней мере, в январе 1815 года он прибыл в имение, чтобы «проверить фабрику и проинструктировать мастеров по их работе».
Работа фабрики была сезонной.
Фактическая плавка «хрустального сырья» происходила только в летние месяцы. Зимой обычно закупались материалы: песок, дрова для печи, осиновые и березовые поленья для изготовления форм. Весной закупались компоненты для плавки: «киноварь, мышьяк, марганец, сурьма, плавильная соль» и т. д. В это же время приступали к работе печники, плотники, вырезавшие формы, дровосеки и бондари. В течение одного-двух летних месяцев плавили хрустальный материал и изготавливали посуду, а в остальное время мастера — «три хрустальщика» — занимались декоративной обработкой или, по их словам, «полировкой» изделий.
Производственные мощности росли с каждым годом: в 1814 году было произведено 337 единиц, в 1815 году — 443, а в 1816 году — уже 990. Ассортимент продукции также расширялся и пополнялся новыми изделиями. В 1814 году были изготовлены следующие изделия: вазы для варенья, вазы для ананасов, кружки с крышками, ремуры, стаканы, графины для водки, стаканы и рюмки различной формы, пробки, различные баночки и бутылки. В отчете за 1815 год уже упоминаются солонки, ополаскиватели, пасхальные яйца, чашки и чернильницы. А в 1816 году посуда производилась не только для буфета, но и для других нужд поместья: стаканы и банки для сада, ступки с пестиками для аптекаря, банки и миски для кондитера, чашки и часы для художников, лампы и масляные лампы для дома. Среди уже выпускаемых изделий появилось деление на группы по назначению: рюмки для водки, столовые бокалы и бокалы для шампанского; стаканы для рома; графины для вина, графины для водки и графины для воды. Среди новых изделий появились молочники, сахарницы и черпаки. Вся производимая посуда использовалась для нужд имения, и большая ее часть предназначалась для буфета князя.
Несмотря на очевидные успехи и рост производства, в июле 1816 года князь принял решение закрыть плавильную печь. С этого времени основным занятием мастеров стала полировка готовой посуды: до августа 1818 года они использовали собственное оборудование, изготовленное летом 1816 года, а после этого — оборудование, специально закупленное Муратовым в Москве.
В 1819 году работа фабрики заметно активизировалась: в августе, находясь в своем имении, князь снова приказал «устроить на хрустальной фабрике небольшую печь для плавки хрусталя», а в январе 1820 года в большом доме произошел пожар.
Это несчастье побудило князя принять решение о закрытии хрустальной фабрики. Возможно, причиной этого послужила высокая стоимость материалов, необходимых для плавки хрусталя, в то время как все средства шли на восстановление большого дома. Таким образом, декоративная обработка хрустального стекла окончательно стала основным занятием хрустальных мастеров. Для этой цели было построено новое здание шлифовальной мастерской, в котором для улучшения производства был установлен механизм, приводимый в движение лошадьми. Заключительным эпизодом, ознаменовавшим полное прекращение производства «хрустального дела» в Архангельске, можно считать реконструкцию в октябре 1820 года небольшой печи для «плавки» хрусталя. Печники подрядчика Ивана Башарина переоборудовали ее для нужд мраморщиков — для обжига алебастра, который в больших количествах требовался для реставрационных работ в усадьбе.
Таким образом, хронологические рамки полноценной деятельности фабрики ограничиваются тремя годами — с 1814 по 1816 год. Именно в этот период архангельская хрустальная «фабрика» осуществляла все этапы процесса изготовления хрусталя или стекла — от подготовки шихты (сыпучей смеси материалов для изготовления стекла) до декоративной обработки готовых изделий.
Судя по архивным документам, управляющие имением и, тем более, клерки не считали нужным проводить различие между производством стекла и хрусталя. Более того, сам князь Николай Борисович Юсупов не заморачивался этим, называя фабрику то стекольной, то хрустальной. Поэтому о характере производимой посуды можно судить только по спискам компонентов, которые входили в «хрустальный материал».»
Существует довольно распространенное мнение о характере производимой посуды, которое высказывалось еще в первой половине XIX века: « Только Императорская фабрика могла позволить себе производить хрусталь подобно зарубежным фабрикам, а владельцы крупных фабрик, подталкиваемые высокой ценой основного материала, долго искали способы заменить свинцовый хрусталь другим составом простого стекла с помощью гораздо более чистых веществ, так что теперь весь хрусталь , производимый на наших крупных частных фабриках и продаваемый как хрусталь, не содержит ни одного атома свинца и по своему составу похож на то, что во Франции известно как «стеклянный хрусталь».
Совершенно иная ситуация сложилась на частной фабрике в Архангельске. Глядя на списки материалов, использовавшихся для плавки, становится ясно, что предприятие производило хрустальные изделия: в 1814 и 1816 годах в состав смеси для плавки «хрустального вещества» неизменно входил красный свинец, оксид свинца, который и сегодня входит в состав хрустальной смеси.
Первая партия посуды была произведена летом 1814 года. Поскольку это была первая попытка, готовые изделия были несовершенны, в частности, они имели явный зеленоватый оттенок, что было отмечено в отчетах управления: «... с кристаллозавода получены различные зеленые изделия».
В 1815 году по личному распоряжению Юсупова состав «материала» был изменен. По-видимому, для улучшения качества посуды князь прислал из Санкт-Петербурга стекло и рецепт состава «императорского хрусталя» с указанием «сделать такой же, как этот». «Императорский материал» — это бесцветное стекло, и действительно, в смеси 1815 года не было свинцовой краски — только песок, поташ, селитра, мышьяк и магнезия. (Автор выражает глубокую благодарность мастерам кафедры художественного стекла Московского государственного университета искусств и промышленности им. С. А. Строганова Б. В. Тумову и О. А. Чистяковой за помощь в ознакомлении с древней рецептурой и особенностями технологии изготовления и обработки стекла).
В 1816 году мастера вернулись к производству «хрустального материала»; более того, они впервые изготовили цветное стекло — в составе шихты упоминается кобальт, а в посуде есть пурпурные стаканы, графины и кувшины. Конструкция печи с четырьмя горшками для плавки материала позволяла использовать несколько составов одновременно.
Готовая посуда в списках обозначалась как «гладкая» или «простая», что означало отсутствие декоративной отделки. Две графины из этой серии находятся в коллекции музея-усадьбы Архангельское: четырехгранная (по описаниям, «квадратная» или «четырехугольная») и восьмигранная («восьмиугольная»). Термин «гладкий» относился в первую очередь к телу предмета, поскольку плечи графина, зубчатый край горлышка и даже сама пробка были украшены простым, но все же заметным скосом.
Часть гладкой поверхности оставлялась без украшений, а некоторые предметы были огранены. Возможность последующей обработки предметов предусматривалась заранее, поэтому в отчетах они неизменно помечались как «для полировки».
Следует отметить, что хрустальщики под полировкой понимали резку. Даже если в документах не упоминается резка изделий, а используется термин «полировка», списки материалов и инструментов позволяют сделать определенные выводы: в них постоянно упоминаются резные инструменты и свинцовая белила с вишневым клеем для «рисования на хрустале», то есть для маркировки предмета для резки.
Хрустальщики Юсупова, прошедшие обучение на Императорской фабрике, применили все полученные знания на предприятии в Архангельске. Влияние Императорской фабрики прослеживается во всем — в формах, размерах и декоре посуды. Из всех определяющих показателей им не удалось достичь только одного — качество самого хрустального материала было значительно ниже. Указывая на этот недостаток, не следует забывать, что за всю историю фабрики материал плавили только три раза — в течение одного месяца летом 1814, 1815 и 1816 годов. Только три раза мастера составляли смесь, рассчитывая наиболее точные пропорции компонентов. Учитывая это, качество «материала», особенно
то, что было переплавлено в 1816 году, можно считать довольно высоким. Среди продукции фабрики наибольшей популярностью пользовались стаканы, рюмки, стаканы для рома, кружки и гранёные графины, а среди декоративных отделок — ступенчатая и ромбовидная огранка.
Данные, найденные в архивных документах о цвете хрусталя, типах производимой посуды и ее декоративной обработке, которые можно сопоставить с несколькими описаниями хрустальной посуды из серванта князя, позволили отобрать из стеклянной коллекции музея-усадьбы «Архангельское» группу предметов, которые, скорее всего, были изготовлены на местной фабрике. На эти предметы в свое время указала известный эксперт Н.А. Ашарина: «...это обычная посуда из зеленоватого хрусталя с многочисленными пузырьками и вихрями».
Помимо качества «материала», эти предметы объединяют форма и декор, которые перекликаются с изделиями Императорского
Императорского стекольного завода в первой четверти XIX века. Почти все они украшены фасетом, который в Англии называли призматическим или ступенчатым. Возможно, это был просто тот, который мастера освоили лучше всего.
Кромка состоит из чередующихся глубоких горизонтальных V-образных прорезей, плотно прилегающих друг к другу. В описаниях посуды из серванта князя она упоминается как «винтовая».
Хрустальные мастера переняли эту технику, но не слепо следовали образцам, интерпретируя ее по-своему. Если ступенчатые края обычно располагались горизонтально, то декор изделий Архангельской фабрики был оформлен иначе. Например, в середине кружки выделяется широкий рельефный пояс. Вдоль него проложены крупные косые прорези, а между ними расположены три широких грани, внутреннее поле которых полностью покрыто мелкой винтовой гранью, расположенной под прямым углом к основному рисунку. Орнамент довольно необычен и своей лаконичностью придает небольшому предмету некоторую монументальность.
Стаканы и рюмка декорированы традиционным образом. Оба стакана имеют широкий полусферический корпус, установленный на низкой граненной конической ножке с круглым основанием, обратная сторона которой выполнена в виде розетки расходящихся V-образных канавок. Корпус одного из них полностью покрыт призматической фаской, которая действительно создает впечатление винтовой резьбы (вероятно, поэтому мастера дали этому способу декорирования такое меткое название). На втором чередование горизонтальных прорезей дополняется двумя полосами ромбовидных фасок — в верхней части и чуть ниже середины корпуса.
Бокал, вероятно, относится к типу изделий фабрики, которые в описаниях называются «шампанскими» бокалами. Его высокий корпус установлен на коническом граненном ножке с профилированным основанием и зубчатым краем. Нижняя часть корпуса украшена «винтовой» гранью, а в верхней части к ней присоединяются три полосы мелких ромбовидных граней.
«Восьмиугольный» графин украшен небольшими ступенчатыми горизонтальными прорезями вдоль четырех «угольных» граней. Его плечи, как и у «гладкого» графина, покрыты простой вертикальной гранью, напоминающей по форме лепесток цветка.
Самый оригинальный по внешнему виду графин, или «круглый ромовый бокал», следует упомянуть в первую очередь. Во-первых, он значительно отличается по цвету и качеству самого «хрустального материала», который не зеленоватый, а стального цвета, с гораздо меньшим количеством дефектов. Вероятно, эта вещь была изготовлена в 1816 году. Именно тогда круглые графины впервые упоминаются в списке наряду с цветным хрусталем и «белым», то есть бесцветным. Мастера, вероятно, пытались максимально обесцветить материал, и, поскольку в печи можно было поместить четыре горшка для плавки, у них была возможность поэкспериментировать. Среди подавляющего количества изделий из зеленоватого хрусталя «белые» предметы — стаканы, графины и кувшины — отмечены отдельно в окончательном реестре. Вряд ли мастерам удалось добиться полного обесцвечивания материала — это была только третья и, к сожалению, последняя обжига в истории фабрики. Возможно, «белые» предметы имели тот же стальной оттенок, что и две графины и стакан из стеклянной коллекции музея-усадьбы Архангельское. Эта графина украшена очень необычным образом: глубокие V -образные прорези покрывают весь его корпус, но они расположены не горизонтально, а продольно, от горлышка до дна сосуда. Н.А. Ашарина особо выделила этот предмет, отметив, что аналогов такого графина найти не удалось.
Эта оригинальная техника была использована мастерами и в дальнейшем. Так, в 1820 году, после окончательного закрытия плавильной печи, Муратов закупил в Москве большое количество стеклянной посуды, в основном стаканов. Отчеты о работе мастеров-кристаллов показывают, что эта посуда была огранена «продольной гранью» — V -образными прорезями, идущими по корпусу сверху вниз.
Помимо винтовой огранки, мастера использовали алмазную огранку, которая в описаниях называлась «ананас». В Англии ее называли простой алмазной огранкой — при таком типе декорирования глубокие прорези в конечном итоге образуют четырехгранные пирамиды. Четыре ребра «восьмиугольного» графина и один из бокалов с рюмкой декорированы аналогичным образом, причем «ананасовые» ребра чередуются с «винтовыми» огранками.
Качество алмазной огранки архангельской фабрики очень высокое. Прежде всего, можно увидеть кропотливую работу маркировщика, который никогда не ошибался при нанесении точных диагональных линий, иначе при огранке плоскости пирамиды не сошлись бы так идеально, образуя острый пик. Сама грань вырезана точно и уверенно, как и призматические канавки. Особенно впечатляет тот факт, что изделия такого уровня изготавливались на самых простых станках.
Судя по отчетам, мастера также владели другими известными и широко используемыми в то время методами огранки: насечкой камней (клубничный бриллиант), граблями, «изогнутыми краями» и другими.
Посуда, изготовленная на Архангельской фабрике, предназначалась для повседневного использования, в результате чего до наших дней сохранилось лишь очень ограниченное количество предметов. Фактически, общее количество изделий, произведенных за три года, было очень небольшим — всего 1170 штук. Они предназначались исключительно для нужд имения, в первую очередь для буфета князя, а также для многочисленной прислуги — садовников, кондитеров, врачей и художников. Несмотря на это, некоторые изделия, по-видимому, все же попадали на рынок.
Сын князя, Борис Николаевич Юсупов, унаследовал Архангельск с огромными долгами. Чтобы сохранить имение, он упразднил все убыточное производство. Хрустальная фабрика была закрыта предыдущим владельцем, его отцом, но в имении осталось много готовой посуды. Борис Николаевич, выбравший в качестве своей резиденции знаменитый дворец на реке Мойке в Санкт-Петербурге, перевез туда большую часть архангельской коллекции, в том числе и посуду. В то время были составлены многочисленные описи предметов, предназначенных для перевозки. В одной из них есть любопытная пометка: «Хрусталь из Архангельской фабрики... отмечен для продажи».
В список «хрусталя» входили: рюмки — гладкие, маленькие стаканы, полированные, для мороженого, с различными мелкими гранями; маленькие стаканы, стаканы для рома, кружки, графины с различными гранями, молочники, чаши, стаканы с различными гранями и «стаканы для рома» различных стилей. Судя по описаниям, к продаже предназначались изделия с характерным зеленоватым оттенком, в том числе уже известные нам кружки и «гладкие» четырехгранные графины.
Как известно, стеклянная посуда по российскому имперскому законодательству не маркировалась, поэтому некоторые предметы можно отнести к определенной партии только с помощью архивных документов. Тщательные управляющие и мастера Архангельской фабрики составляли настолько подробные отчеты, что при изучении коллекции иногда не составляло особого труда сопоставить экспонат с описанным предметом. Предметов столовой посуды, изготовленных на фабрике Н.Б. Юсупова, относительно немного, но нельзя исключать, что они есть в других коллекциях, тем более что некоторые из них были выставлены на продажу.
Хотя история Архангельской фабрики малоизвестна широкому кругу специалистов, она очень интересна и таит в себе много сюрпризов.
С закрытием «хрустального» производства предприятие не исчезло, но с этого момента правильнее говорить только о шлифовальной мастерской, изучение которой может принести новые открытия.
